Мастера розлива. Нелегальные продавцы нефтепродуктов захватывают рынок Петербурга
Даже президент России Владимир Путин оказался возмущен качеством автомобильного топлива, которым торгуют на АЗС: «Это хищения на самом деле. Это ведет не только к проблемам, что двигатели летят. Это просто обман покупателей. И что, нет ни одного привлеченного?» — вопросил он после доклада главы Минпромторга Дениса Мантурова. «Попрошу Генпрокуратуру вместе с вами и другими ведомствами проанализировать ситуацию в этой сфере», — заключил он.
Есть чему возмущаться. И не только президенту, но и обычным автовладельцам. Ведь именно они заливают ежедневно в баки топливо. Экономические трудности вынуждают их покупать топливо в том числе и у нелегалов. А коль есть спрос, то и предложений будет достаточно.
Но где же берут топливо сами нелегальные продавцы? К примеру, в Ленинградской области, наверное, как и во всей России, — воруют с нефтебаз и из тепловозов на железной дороге. Затем его отправляют на перевалочные базы, иногда на мини-НПЗ, где его смешивают с другими нефтепродуктами — «бодяжат» одним словом. Готовый продукт потом либо легализуется под самыми разными соусами, или вовсе продается в промзонах из бочек.
К примеру, с 1 по 9 февраля 2017 года на территории Всеволожского и Выборгского районов ликвидировано пять несанкционированных врезок в МНПП. В 2014 году токовых выявили 68. В 2015 году эксперты Нефтяного клуба оценили нелегальный рынок дизельного топлива в Санкт-Петербурге в 10-15 тысяч тонн в месяц или в 3,5-5 миллиардов рублей. Проблема довольно велика, поскольку объем захваченного нелегалами рынка оценивается в 15%, а количество торговых точек столь велико, что с трудом поддается подсчету.
Что до борьбы с нелегальными торговцами со стороны правоохранительных органов, то надо прямо сказать, что носит она вялых характер. Даже если дела и открываются, то чаще всего либо приостанавливаются, либо пылятся в сейфах. Участники топливного рынка знают, кто стоит за криминальным топливным бизнесом в регионе. Нет сомнений, что и правоохранители знают.
ИА «Мосмонитор» провело большое расследование об этом бизнесе, в котором рассказало не только о компаниях, но и персонах. В частности, называется компания «Р.О.С.Промнефть-Нефтепродукт» и ее владелец Александр Вершинин.
В качестве аргументов приводятся данные из протоколов правоохранителей, а также слова очевидцев и пострадавших (и таких, как оказалось, много). К примеру, в сентябре 2009 года было выявлено хищение нефтепродуктов через несанкционированную врезку на 31-м километре нефтепродуктопровода на территории цеха связи аэропорта Пулково, а среди задержанных оказались Вершинин и его сын. Увы, но в феврале 2010 года дело было приостановлено.
В 2014 году в Тосненском районе Ленобласти возбудили уголовное дело по факту незаконного вывоза дизельного топлива с ЛПДС «Красный бор» — его слили на складе ООО «ЭКОТЭК» в емкости, арендуемые ООО «Стандарт — Нефтепродукт», генеральным директором которой являлся Вершинин. Дело также приостановлено.
В том же году во Всеволожском районе обнаружена врезка в МНПП «Второво-Приморск». Один из задержанных тогда пояснил, что действовал по указке некоего Александра, для которого в Сертолово строится нефтеперерабатывающий завод. Дело вновь приостановлено.
В промзоне «Северной ТЭЦ» в сентябре 2014 года обнаружено место хищения дизтоплива из МНПП. Со слов задержанного на месте хищения некоего Бабичева, он — охранник в компании, которая до августа 2014 года осуществляла охрану объекта строительства нефтеперерабатывающего завода в Сертолово, после чего был переведен на охрану объекта «Северной ТЭЦ», где был задержан.
Аналитики оценивают прямой ущерб от незаконной врезки в трубопроводы в сумму от 600 миллионов до двух миллиардов долларов в год, недополученные налоги — от 207 до 700 миллионов долларов. Ликвидация экологического ущерба стоит от 3 до 8 миллионов рублей на разлитую тонну нефти в зависимости от того, на грунте произошла утечка или на водной поверхности.
Полномочия на борьбу с нелегалами имеют только правоохранительные и надзорные органы. Общество должно задать им вопрос — доколе?
